4
— Вот они, — самодовольно сказал лорд Пестерн. — Пять и еще пять в запас. Аккуратные, правда?
— По мне — да, — сказал Беллер, возвращая пустые гильзы, — но я в этом ничего не смыслю.
Лорд Пестерн вынул барабан и принялся вставлять в него патроны.
— Мы их сейчас опробуем, — сказал он.
— Ради всего святого, только не здесь, лорд Пестерн.
— В бальном зале.
— Перепугаем дам, не боитесь?
— Ну и что? — сказал лорд Пестерн. Вставил барабан в револьвер и толчком возвратил ящик стола на место. — Я должен без свидетелей убрать эту штуку. Идите в бальный зал. Сделаю дело и через минуту присоединюсь к вам.
Бризи послушно прошел в бальный зал и принялся, вздыхая, позевывая и посматривая на дверь, бесцельно бродить по нему.
С озабоченным видом вошел хозяин дома.
— А где Карлос? — спросил он.
— Думаю, в столовой, — с привычным громким смехом ответил Беллер. — Вы нас угостили чудесным портвейном, лорд Пестерн, сами понимаете.
— Надеюсь, он не наберется. Никому не нужно, чтобы на концерте он валял дурака.
— Не наберется.
Лорд Пестерн положил револьвер на пол, рядом с тарелками. Беллер беспокойно посмотрел на оружие.
— Хотел спросить вас, — заговорил лорд Пестерн, садясь за барабаны, — вы говорили с Сидни Скелтоном?
Беллер улыбнулся во весь рот.
— Ну, я еще не оправился… — начал он.
— Если не хотите, — прервал лорд Пестерн, — я сам скажу.
— Ни в коем случае! — выкрикнул Беллер. — Не думаю, что из этого выйдет толк, если вы меня понимаете, лорд Пестерн. — Он тревожно смотрел на хозяина, а тот повернулся к роялю и с видом человека, которому нечем себя занять, принялся изучать черно-белый зонт. — Я хочу сказать, Сид очень потешный. Очень горячий, если вы меня понимаете. С такими, как Сид, нужно обращаться бережно. Нужно поймать момент, если вы понимаете, о чем я.
— Зачем спрашивать, понимаю ли я, по поводу вещей простых, как выеденное яйцо? — раздраженно прервал Беллера лорд Пестерн. — Вы считаете, что у меня получается, — разве не ваши слова?
— Конечно, конечно.
— Вы сказали, если я сделаю музыку своей профессией, то буду не хуже ваших мальчиков. Сказали, что любой оркестр почтет за честь пригласить меня. Все так. Вот я и собираюсь стать профессиональным музыкантом и готов работать у вас в качестве полноправного барабанщика. Замечательно — так скажите об этом Скелтону, и пусть увольняется. Очень просто.
— Да, но…
— Он ведь легко найдет работу где угодно, верно?
— Да, конечно, но…
— Вот и договорились, — заключил лорд Пестерн. Тем временем он отвинтил у зонтика ручку и теперь внимательно разглядывал верхнюю часть стержня. — Разнимается на части. Довольно ловко придумано, а? Французская вещица.
— Послушайте! — решительно начал Беллер и положил мягкую белую руку на пиджак лорда Пестерна. — Я собираюсь говорить совершенно честно, лорд Пестерн. Вы поймете. В нашей игре все старо и сурово, как мир, если вы пони… я хочу сказать, что мне нужно со всех сторон обдумать ваше предложение, согласны?
— Вы сказали, что хотели бы иметь меня в своем оркестре, — напомнил лорд Пестерн. Голос звучал угрожающе, но вид у его светлости был каким-то отсутствующим. Он отвинтил небольшую секцию от верха стержня. Бризи зачарованно смотрел, как он поднял револьвер и с сосредоточенностью разозленного маленького мальчика вставил отвинченную трубочку в дуло, одновременно нажав большим пальцем на пружинный замок, чтобы он не мешал. — Подходит, — сказал он.
— Хи-хи, — выдавил из себя Беллер, — а пушка заряжена?
— Конечно, — пробормотал лорд Пестерн, отложил в сторону трубочку и взглянул на Беллера. — Вы сказали это мне и Ривере. — У него, как у всякого необузданного человека, была привычка раза по четыре возвращаться к одному и тому же.
— Знаю, знаю, но послушайте, — бессвязно лепетал Беллер, продолжая улыбаться до ушей. — Я намерен решить это дело, не миндальничая…
— Так какого черта не решаете?
— Ну, хорошо. Вы увлеклись, вышли на уровень. Точно — на уровень! Но извините за прямоту — останетесь ли вы таким же? Вот где мои сомнения, лорд Пестерн. Допустим, грубо говоря, вы скиснете.
— Мне всего пятьдесят пять, и я здоров, как блоха.
— Я имею в виду — допустим, вы вроде как утратите интерес. И где я буду тогда? — с большой выразительностью воскликнул Беллер.
— Я сказал вам совершенно определенно…
— Да, но…
— Вы что, мерзкий тип, обвиняете меня во лжи? — заорал лорд Пестерн, и на скулах его вспыхнули ярко-красные пятна. Он швырнул части разобранного зонта на рояль и повернулся к дирижеру, который вдруг начал заикаться.
— По-послушайте, лорд Пестерн… я се-сегодня сплошной нерв. Страшно подавлен. Не заставляйте меня и да-дальше волноваться.
— Вы — дурак! — Лорд Пестерн неприятно оскалился. — Я наблюдал за вами. — Он замолчал, как будто размышляя, какое принять решение, и вдруг спросил: — Когда-нибудь читали журнал под названием «Гармония»?
Бризи заметно испугался.
— Ну, читал. Не понимаю, лорд Пестерн, куда вы клоните.
— Склоняюсь к мысли, — мрачно сказал лорд Пестерн, — написать в журнал. У меня есть там знакомец. — Он помолчал, насвистывая сквозь зубы, и вдруг рявкнул: — Если сегодня вечером не поговорите со Скелтоном, я сам все ему скажу.
— Хорошо, хорошо. Обязательно скажу Сиду пару слов. Хорошо.
Лорд Пестерн пристально посмотрел на него.
— Вам лучше собраться с духом, — сказал он, взял палочки, без дальнейших рассуждений отбарабанил оглушительное крещендо, громыхнул тарелками, схватил револьвер, навел его на Беллера и выстрелил. Громкое эхо, как сумасшедшее, запрыгало в пустом зале. Рояль, тарелки и контрабас протестующе загудели, а Беллер, белый как полотно, отпрыгнул вбок.
— Господи, спаси! — воскликнул он и обильно вспотел.
Лорд Пестерн удовлетворенно рассмеялся и положил револьвер на рояль.
— Хорошо, правда? — сказал он. — Давайте-ка еще раз посмотрим программу. Сначала у нас по порядку «В новый путь под старые напевы», «Что, сегодня похолодало?», «Я получил все», «Продавец земляных орехов» и «Человек с зонтом». Я чертовски здорово придумал с зонтиками.
Беллер взглянул на заваленный зонтами рояль и кивнул.
— Черно-белый — это моей жены. Она не знает, что я его взял. Его можно сложить и спрятать под другими, верно? Мы их пронесем потихоньку, чтобы она не видела.
Беллер принялся складывать зонтики, а лорд Пестерн продолжал:
— Потом работает Скелтон. Я нахожу довольно скучным его номер. Потом эта женщина, Сандра, поет свои песни. А дальше, — он заговорил с нарочитой беззаботностью, — в нескольких словах вы представляете меня, правильно?
— Совершенно правильно.
— Да. Что-нибудь вроде того, что я по случаю показал вам написанную мною вещицу, понимаете, и она вас очаровала, а я решил, что мое metier[13] лежит в этой сфере и всякое такое. Так?
— Слово в слово.
— Я выхожу, мы проигрываем мелодию, потом свингуем, дальше стрельба, а в заключение, милостью божьей, я выдаю свое соло. Так?
Лорд Пестерн взял палочки и, словно впав в транс, долго держал их на весу.
— Я так до конца и не уверен, что другой вариант не лучшее решение, — сказал он наконец.
— Не надо! Не надо! — в панике замахал руками Беллер.
— Не дергайтесь — я думаю, — с отсутствующим видом сказал лорд Пестерн. Он, видимо, в самом деле размышлял, потому что через несколько секунд выкрикнул: «Сомбреро!» — и вылетел из зала.
Бризи Беллер вытер лицо носовым платком, опустился на стул перед роялем и обхватил голову руками.
Спустя несколько минут дверь отворилась, и в зал вошел Ривера. Беллер поднял голову.
— Как оно, Карлос? — скорбным голосом спросил он.
— Неважно. — Теребя усики указательным пальцем, Ривера решительно подошел к роялю. — Поссорился с Фелисите.
— Нарочно нарывался? Эти твои шуры-муры с мисс Уэйн…
— Полезно показать женщине, что ей всегда найдется замена. Она начинает волноваться и вскоре становится послушной.
— Ну и что — получилось?
— Не совсем. Я зол на нее. — Он сделал откровенно непристойный жест. — Зол на них всех! Со мной обращались, как с собакой, со мной, Карлосом де…
— Послушай, я не могу разделить твои огорчения, старина, — сказал Беллер. — Я сам чуть не спятил от беспокойства. Я не вынесу. Боже, и зачем я встретил этого старого дурака! Боже, я в отчаянии! Дай сигарету, Карлос.
— Извините, но у меня нет ни одной.
— Я попросил тебя достать мне сигарету. — Бризи едва не сорвался на крик.
— Не время и не место. Вы слишком много курите.
